Еды у нас никакой и не было. Питались чем придётся. Начухраю (наломаю) липы, семена буряков потолчём, и это ели. А как хлеба в поле созреют, пойду колосков нарежу, помну, навею и каши наварю. В речке рыбы наловлю, нажарю на сухой сковородке. Соли не было, всё несоленое. Я поем и оставляю матери и сёстрам, они ведь целый день в поле голодные. Ох, и страшное было время. Одевались в то, что шила нам мамка. (Я коноплю нарву и тру её ночами, мать наткёт полотно, покрасит порошком и шьёт нам кофты, юбки). Когда наступил голод, мама повезла подушку, а ей дали ведро картошки, натрём, воды нальём и варим. Какой – никакой, а суп. Зимой хотелось на лед. На пруд не пойдёшь, не в чем было. Выльем ведро воды возле крыльца, замёрзнет вода, и катаемся раздетыми.

Закончилась война. Пошла работать в колхоз. В поле пололи, на быках подвозили снопы, складывали в скирды, молотили снопами пшеницу. На трудодень давали сахар, пшеницу, намелем муки и печём хлеб. А на заводе давали жом, наварим , наедимся, а потом живот болит. Семена из буряков (свёклы) тоже варили и ели.

Когда началось восстановление хозяйства, ходила по наряду: работали в поле, навоз возила. Жом на быках из завода доставляли. Вставала в 3 часа, одевалась, запрягала быка и ехала на завод. Четыре раза за день привозила. Так вот жили и работали.