След на земле

Человеческая память имеет одно особое свойство: на протяжении жизни она вбирает в себя все тревоги, волнения, радости, чтобы в какой-то момент взорваться и выплеснуться воскресшими воспоминаниями.

Я в гостях в доме Марии Андреевны Голевой, инвалида первой группы ветерана труда. Последние годы, после смерти мужа, она живет в семье сына Владимира в п. Ракитное. В доме тихо, красиво, уютно и ничто не мешает нашей неспешной беседе.

- Расскажите, пожалуйста, как вы пережили войну, как она повлияла на вашу судьбу, - прошу ее я.

Она тепло и сердечно улыбается мне.

- Да что же рассказывать? Обычная жизнь, как у всех людей!

Как позже выяснилось, история ее жизни действительно ничем не отличалась ни от жизни односельчан, ни от жизни страны.

- Я родилась в 1926 году в с. Солдатском Ракитянского района Курской (ныне Белгородской) области, - начала она свои воспоминания, - Семья большая: отец, мать и семеро детей. Когда началась война, мне было всего 16 лет. Люди услышали это страшное известие, работая в поле, и уже через минуту с тревогой бежали в село. Мирная жизнь закончилась.

Уже на следующий день все мужчины призывного возраста получили от райвоенкомата повестки. Проводили на войну своего отца и мы. Забегая вперед, скажу, что с войны он все-таки вернулся, только прожил недолго, умер от ран.

А тогда остались мы в страхе и неизвестности, не знали даже, чего нам ждать от жизни. Война приближалась, и уже в октябре 1941 года немцы были в Солдатском. Нам еще повезло, что в селе была одна их комендатура, но горя и так хватало. Расстреливали по доносам, за пособничество коммунистам, группами ходили по домам и забирали все подчистую: продукты, живность, холсты на бинты. Бывало, зайдут в дом, автомат на семью наставляют «Рус! Рус! Партизан!» Расстреляют? Не расстреляют? Матери седели мгновенно! Да и на работу гоняли всех от мала до велика. Надо было засевать поле рожью, просом, сахарной свеклой, но техники никакой не было, только вилы, да лопаты. Таскаем, бывало, борону вчетвером, а сзади – немец - надзиратель с резиновой дубинкой. Время военное – за неповиновение и расстрелять могут.

А однажды увидели, как немцы сбили наш самолет, залетевший в тыл. Летчик успел спастись, спустившись на парашюте на наше поле. Зная, что в скором времени здесь будут немцы, мы быстро спрятали парашют в солому, а его переодели в женскую кофту, юбку, платок, даже лапти ему нашли. И когда прибыли с собаками немцы, естественно никого не нашли: то место, где он спустился, один сообразительный дед, прошедший гражданскую войну, побрызгал водой, чтобы собаки след не взяли. Скрывать нечего, натерпелись мы тогда страху: ведь если – бы летчика обнаружили, всем за пособничество – расстрел.

Так и жили мы под немцем до марта 1943 года. Возвращаясь к сказанному, добавлю, что на 25-летие Победы он приезжал к нам в с. Солдатское и благодарил людей, даже ездил на место спасения. Жаль, не запомнила его фамилию.

А тогда, конечно, ждали освобождения, как спасения. Фронт приближался, уже шли бои за наше село. Всех жителей эвакуировали в с. Бобрава. Оставили только 20 человек для рытья окопов. И я попа-ла в их число. Хорошо укрепленные немцы сопротивлялись изо всех сил, село пять раз переходило из рук в руки. Бои были страшные. Передовые наших и немцев стояли в метрах 40 друг от друга. Ночами мы рыли окопы для советских войск совсем под боком у немцев. Однажды видим: идут прямо на нас человек 10 вооруженных фашистов. Высокие, все как на подбор. Мы к часовому: «Немцы!» А он узбек, плохо нас понимает, но у него приказ «Ни шагу назад!» Но что делать, если перед тобой верная смерть! Совсем дети были – испугались страшно! Тогда мы накинули этому часовому пиджак на голову, запих-нули его в окоп, а сами изо всех сил - домой! Бежать надо было километра полтора, через лог, и сапог я там потеряла и вымокла вся. Не добегая до села, наткнулись на нашу засаду, которая встретила нас ог-нем, очевидно, подумав, что это враги. Залегли мы, а к ним пробрался один наш парень, объяснил, что к чему. Хорошо, что живые добрались до крайней хаты.

Некоторые из наших ребят умудрялись даже камни бросать на немецкие проволочные ограждения, с висевшими на них железными банками. Они звенели, а фашисты в ответ посылали автоматные оче-реди. Хорошо, что никого из мальчишек не убило.

Бои шли не на жизнь, а на смерть. Когда в освобожденное село возвратились люди – ужаснулись увиденному: мертвые - наши и немцы, были везде. Убитые лошади, развороченная техника. Надо все прибрать, захоронить погибших. Вилами зацепишь труп и тянешь в яму.

Война уходила на запад, а мы остались на земле, вдоль и в поперек начиненной взрывчаткой. Кажется, куда ни ступишь – смерть! Гибли люди, скот, подрывалась техника. И вот в наше село прислали минеров, ребят, с 1927 года рождения, которые прошли курсы обучения военному делу. Вместе с наставниками – военными, они самодельными щупами искали мины, а мы, человек 20, девчонки и молодые женщины, выносили их на обочины. Каждый день за плечами смерть! Страшно идти, но приказ бригадира в военное время – дело серьезное. И ходили, и разминировали, и подрывались многие. Там и брат мой младший погиб, сколько горя было в семье!

Женщину одну послали с нами, а у нее пятеро детей дома, старший – подросток. Взлетела она све-чечкой от взрыва, осиротели дети. Что было в селе – не передать!

«Куда же ты ее послал!» - наслушался тогда горьких упреков бригадир.

«А кого же я пошлю? У меня приказ 20 человек послать!» - оправдывался он.

Сколько несчастья принесли нам в село эти мины! Помню, подорвалась одна девочка, ранило ее. Принесли ее бабы на мешке домой, да только недолго она жила, умерла. Мать ее с горя сошла с ума.

Да и мой еще один младший брат от этих мин пострадал: пасли с ребятами коров, да и подорвались все: одного убило, другому руку оторвало, а нашего принесли домой с перевязанной головой – глаз выбило. Так и остался калекой на всю жизнь.

Мария Андреевна задумалась и вытерла платочком лицо.

- Да и мне тоже досталось, - продолжает она свои горестные воспоминания, - пришло время, со-брали мы с обочин полей смертоносный груз и повезли на станцию Трефиловка, где его грузили в вагоны солдаты. А так как с других сел тоже было немало подвод, то народу на станции собралось много. Стояла хорошая погода, в теплушке играл красивый гармонист, видимо, для настроения. Мы с подружкой тоже грузим, но вдруг закончилась солома для укладки, и нас бригадир послал принести еще. Только мы отошли за скирду, как прогремел взрыв огромной силы! Когда все утихло, и мы опомнились, перед нами предстала жуткая картина – все вокруг черное, развороченное, вокруг разорванные тела раскиданы, даже на деревьях висят. Там же болталась и часть разорванной гармошки. Много людей тогда погибло, раненых забрали с собой прибывшие из г. Белгорода санитары, меня тоже забрали, так как взрыв повредил глаза. Но не долечилась, вернулась домой, что позже аукнулось мне инвалидностью. А тогда что делать – шла война, люди жили по другим законам.

После войны вышла замуж, построили мы с мужем свой дом, вырастили четверых детей. Работали всю жизнь не покладая рук. Так и жизнь прошла…

А сейчас я живу в покое и уважении детей, внуков и правнуков, за что и благодарю их сердечно…

Я тоже желаю ей здоровья, долгих лет жизни и прощаюсь с простой русской женщиной, прожившую жизнь с чувством выполненного долга и внутреннего достоинства.

А. Корякина,

библиотекарь внестационарного обслуживания

МУК «ЦБС Ракитянского района»